| Фильм имеет подзаголовок: "Хроника любви и боли"
Мировая премьера фильма состоялась 19 мая 2002 года на Каннском фестивале. И сразу, с места в карьер, картина завоевала и Приз Большого жюри и приз ФИПРЕССИ.
Самое большое достижение режиссера - он сделал фильм настолько неоднозначный, что даже те, кто пытается высказаться по его поводу негативно, теряются в потоках собственных мыслей и догадок. Что это - пропаганда, завернутая в красочные бумажки сарказма? Или трагикомедия, в которой просто невзначай просвечиваются нотки политизированности?
"Божественное вмешательство" ничуть не похоже на художественную документалистику "Кандагара". Хотя и начинается в похожем ритме,чем-то напоминающем кино советской Грузии. Зарисовка, с которой нчинается фильм, может дать представление о том, что будет дальше. Толпа гонит на холм кого-то в красной одежде. Кмера, приближаясь, объясняет, что это - Санта-Клаус с мешком подарков. Толпа настигает его недалеко от вершины, он внезапно падает и видно, что в спине его торчит нож. Камера удаляется вниз по склону и только после этого на экране появляется надпись "Назарет".
 Таким вот "интересным" образом мы переносимся в место действия фильма. Атмосфера города насквозь проникнута напряжением и взаимной ненавистью - футбольный мяч, залетевший на крышу случайно, старик методично разрезает ножом; один сосед каждый день высыпает мешок мусора на двор другого. Милый старик,проезжая на машине мимо ворот знакомых, улыбается, бормоча в то же время себе под нос человеконенавистнические проклятья. На этом фоне почти закономерностью кажется несчастная судьба двух полестинских любовников, разделенных израильскими блокпостами. Они вынуждены проводить редкие минуты своих встреч сидя на границе территорий в машине, держась за руки.
Вот и вся история. Т.е. ее видимый и прослеживаемый сюжет. За этой частью видна другая - оформленная гротескно и едва узнаваемая за сюжетной линией. Та, которую некоторые критики назвали "верхом сулеймановской изощренности" (см.здесь). Элия Сулейман сам родился в городе Назарете. В том, о котором идет рассказ. И тем резче, а в некоторых местах и грубее, выражена его сосбвтеннная идея, мысль настоящего художника, нашедшего свой путь. Да, он ставит в качестве мишеней перед израильским спецназом фигуры палестинских женщин. Кто-то возмущается, кто-то замечает лишь следующую за этим фантасмагорийную сцену, но никто не говорит, что не видел. И, по-моему, это отличный прием привлечь внимание зрителя к тому, что надо увидеть. И тогда, когда возлюбленная главного героя одним своим взглядом сносит блокпост, разделяющий ее и любимого, это не паранойя. Скорее, это похоже на крик. Kato (по материалам Сети) |
